ПРЕДЕЛЫ РОСТА – ПЕРВЫЙ ДОКЛАД РИМСКОМУ КЛУБУ

ПРЕДЕЛЫ РОСТА – ПЕРВЫЙ ДОКЛАД РИМСКОМУ КЛУБУ

--------------------------------------------------------------------------------
В конце 60-х гг. Римский клуб поставил целью исследовать ближайшие и отдаленные последствия крупномасштабных решений, связанных с выбранными человечеством путями развития. Было предложено использовать системный подход для изучения глобальной проблематики, взяв на вооружение метод математического компьютерного моделирования. Результаты исследования были опубликованы в 1972 г. в первом докладе Римскому клубу под названием “Пределы роста”. Авторы доклада пришли к выводу, что если современные тенденции роста численности населения, индустриализации, загрязнения природной среды, производства продовольствия и истощения ресурсов будут продолжаться, то в течение следующего столетия мир подойдет к пределам роста, произойдет неожиданный и неконтролируемый спад численности населения и резко снизится объем производства. Однако они считали, что можно изменить тенденции роста и прийти к устойчивой в долгосрочной перспективе экономической и экологической стабильности. И это состояние глобального равновесия нужно установить на уровне, который позволит удовлетворить основные материальные нужды каждого человека и даст каждому равные возможности для реализации личного потенциала.


--------------------------------------------------------------------------------

Как воззвать к людям планеты?


В конце 60-х гг. все громче звучали голоса, предупреждающие об угрожающих явлениях и тенденциях, которые получают планетарный масштаб и могут иметь необратимые последствия для судеб всего человечества. Однако голоса эти звучали в пустыне.

Казалось бы, глобальные проблемы, от решения которых в конце концов зависит будущее мира, немедленно должны были стать главной заботой народов Земли, общественных и политических деятелей, правительств. Но и по сей день политики в борьбе за власть заняты лишь тем, что может повлиять на их судьбу во время очередной выборной кампании; общественное сознание неизбежно отстает от реальности, признает новое только по прошествии времени, а новизна быстро теряет остроту. Истина, по словам Гегеля, рождается как ересь и умирает как предрассудок. Когда прошел шок от ядерной бомбардировки Хиросимы, люди успокоили себя рассуждениями о том, что никто никогда больше не применит ядерное оружие, или что именно он конкретный человек избежит гибели. Новый шок – Чернобыль – показал, как мало мы знаем о последствиях и масштабах радиоактивного заражения, и никого не заставил серьезно задуматься о проблемах хранения ядерного оружия и ядерных отходов. Таково уж свойство людей – в несчастье тешить себя надеждами.

Способность человека воспринимать новую информацию вообще ограничена, а если он существует в нищенских условиях, не имеет ни еды, ни жилья, его вряд ли взволнует перспектива уничтожения всего живого в ядерном пожаре или экологическое бедствие. Мы ясно видим, как сложившаяся сегодня в нашей стране ситуация отодвигает грядущие глобальные опасности на второй план – внимание накаленного общества направлено на борьбу за выживание.

В массовом и в индивидуальном сознании всегда присутствуют некие психологические “ограничители”, затрудняющие понимание подлинной сложности объектов и процессов реальности. Однако они не имманентны человеческому сознанию, их можно преодолеть, настойчиво доводя до него информацию в более доступной или в непривычной форме.

Примерно в этом русле рассуждали члены Римского клуба, задавшись целью, по словам Аурелио Печчеи “воззвать к людям планеты”. В 1969 году Печчеи выпустил в свет книгу-предупреждение “Перед бездной”, вместе с единомышленниками выступал с лекциями в разных странах мира, но позже признавался: “… наши упорные скитания по свету не привели, по сути дела, ни к каким ощутимым результатам – как будто бы глобальные проблемы, к которым мы стремились привлечь всеобщее внимание, касались вовсе не нашей, а какой-то иной, далекой планеты. Создавалось впечатление, что большинство людей, которых мы встречали в наших странствиях, готовы были всячески приветствовать создание Римского клуба – при условии, однако, что он никоим образом не будет вмешиваться в их повседневные дела и не посягнет на их интересы. В общем, нам оставалось констатировать, что никто не только не выразил готовности уделить благу будущего всего человечества хоть какую-то долю своего времени, денег или общественного престижа и влияния, но даже, по-видимому, и не верил, что подобные жертвы с их стороны могут привести хоть к каким-нибудь положительным результатам. Короче говоря, наши слова нашли не больше отклика, чем проповеди папы римского, увещевания Генерального секретаря ООН У. Тана или, скажем, предостережения обеспокоенных ученых и мыслителей. Создавалось впечатление, что их забывали еще до того, как слышали…” (Печчеи А. Человеческие качества. С. 127).

Поставив целью исследовать ближайшие и отдаленные последствия крупномасштабных решений, связанных с выбранными человечеством путями развития, Римский клуб должен был облечь результаты работ в такую форму, которая сделала бы их достоянием широкой публики и одновременно весомым аргументом для людей, принимающих решения. Поиски такой формы были делом нелегким. С еще большими – принципиальными – трудностями столкнулись попытки организовать систематическое научное исследование глобальных проблем в их взаимосвязи.

К тому времени уже оформилось понятие “глобальной проблематики”. “В пределах этой проблематики трудно выделить какие-то частные проблемы и предложить для них отдельные, независимые решения – каждая проблема соотносится со всеми остальными, и всякое очевидное на первый взгляд решение одной из них может усложнить или как- то воздействовать на решение других. И ни одна из этих проблем или их сочетаний не может быть решена за счет последовательного применения основанных на линейном подходе методов прошлого. Наконец, над всеми проблемами нависла еще одна трудность, недавно появившаяся и перекрывающая все остальные. Как показал опыт, на определенном уровне развития проблемы начинают пересекать границы и распространяться по всей планете, невзирая на конкретные социально-политические условия, существующие в различных странах,– они образуют глобальную проблему… ” (Тем же. С. 120).


Системный подход


Проблематику глобального развития можно представить как некую систему – совокупность взаимосвязанных компонентов цивилизации и природы, возникшую и развивающуюся в результате деятельности индивидов, социальных и культурных сообществ и всего человечества. Одна из важнейших особенностей глобальной системы – множество субъектов деятельности с различными потребностями, интересами и целями. Между различными целями, между целями и результатами деятельности закономерно возникают противоречия, которые и порождают проблемы, характерные для каждого крупного этапа развития системы. Как же свести воедино гигантский объем разнообразной информации о глобальной системе, как получить максимально полную картину?

Пытаясь понять систему большой сложности, состоящую из множества разнообразных по характеристикам и в свою очередь сложных подсистем, научное познание идет путем дифференциации, изучая сами подсистемы и оставляя без внимания их взаимодействие с той большой системой, в которую они входят и которая оказывает определяющее воздействие на всю глобальную систему в целом. Но сложные системы не сводятся к простой сумме их составляющих; чтобы понять целостность, ее анализ непременно должен быть дополнен глубоким системным синтезом, здесь нужен междисциплинарный подход и междисциплинарные исследования, необходим совершенно новый научный инструментарий.

В круг близких только что родившемуся Римскому клубу людей вошли представители нового научного направления, которое начало развиваться с начала 60–х гг. и получило название системного анализа или системного подхода. Цель его – получить метод объективной расстановки приоритетов и оптимизации принимаемых решений при постоянно ограниченных ресурсах и доступной информации.

Заметим, что речь идет не об отсутствии необходимой информации и не о недостаточной проработанности предложений. Здесь кроется фундаментальная проблема, затрагивающая едва ли не самые основы организации любой человеческой деятельности. Оказывалось, что одна и та же задача в различном контексте, на разных уровнях принятия решений требует совершенно разных способов организации и разных знаний. Что при переходе по мере конкретизации плана действий с одного уровня на другой, радикально трансформируются формулировки как основных целей, так и главных принципов, на которых базируетеся их достижение. И наконец, что на стадии распределения между отдельными программами ограниченных общих ресурсов приходится сравнивать принципиально несравнимое, поскольку эффективность каждой из программ можно оценивать только по какому-то только ей одной присущему критерию.

Для постижения управляющих человеческой деятельностью законов важно было научиться понимать, как в каждом конкретном случае складывается общий контекст восприятия очередных задач, как привести в систему (откуда и название – “системный анализ”) изначально разрозненные и избыточные сведения о проблемной ситуации, как согласовать между собой и вывести одно из другого представления и цели разных уровней, относящихся к единой деятельности.

Системный подход развивался, решая триединую задачу: аккумуляции в общенаучных понятиях и концепциях новейших результатов общественных, естественных и технических наук, касающихся системной организованности объектов действительности и способов их познания; интеграции принципов и опыта развития философии, прежде всего результатов разработки философского принципа системности и связанных с ним категорий; применения разработанного на этой основе концептуального аппарата и средств моделирования для решения актуальных комплексных проблем.

Привлеченные идеями Аурелио Печчеи президент Института системного анализа и прогностики Ганноверского университета Эдуард Пестель, австрийский ученый, консультант ОЭРС и автор фундаментального труда о технологическом прогнозировании Эрих Янч, профессор Хасан Озбекхан возглавлявший один из калифорнийских “мозговых трестов”, предложила использовать системный подход для изучения проблем общественной жизни и глобальной проблематики, взяв на вооружение метод математической компьютерного моделирования.

“Модель”, “моделирование” – общенаучные понятия, принятые математиками, физиками, экономистами, представителями многих других наук. Каждый естествоиспытатель знает, что, формулируя законы природы, он представляет их в терминах поведения определенных моделей, отражающих явления природы, а не в терминах наблюдаемой реальности.

Для многих процессов – социально-экономических, в том числе – огромное значение имеет зависимость наблюдаемых явлений от “контекста” структуры взаимосвязей, пронизывающих мир. Определенное качество развития сложных процессов может так изменить этот “контекст”, что одни факторы, до того определявшие динамику ситуации, утрачивают свое значение, а другие, представлявшиеся несущественными и не принимавшиеся во внимание, выходят на первый план. Для задач так называемого системного уровня сложности очень характерно возникновение и исчезновение существенных факторов по мере рассмотрения проблемы.

Ситуация еще более осложняется, когда в логике анализа соответствующих процессов возникают обратные связи, то есть последствия событий начинают влиять на условия возникновения самих этих событий. Это порождает в объектах исследования такую путаницу, что целые научные школы вообще отрицают возможность строгого объективного анализа причинно-следственных связей и доверяют только субъективным оценкам экспертов (хотя противопоставление результатов работы модели мнению экспертов – своего рода недоразумение: эксперт берет оценки не с потолка, а выводит из логики рассуждения, значит, в его сознании создается мысленная логическая модель анализируемого процесса). Модель – это вовсе не обязательно математические формулы или компьютерные программы, это упрощенное представление о реальности, в котором присутствует некоторое число факторов и отброшено (по крайней мере на время) несущественное.

Для первых прогнозов о перспективах развития науки и техники применялся как раз “метод Дельфи”, суть которого заключается в опросе экспертов, выявляющих и интерпретирующих проблему, давая соответствующие рекомендации. Хасан Озбекхан представил свою модификацию метода Дельфи. Однако по некотором размышлении специалисты не сочли этот метод пригодным – чтобы работать, модель должна была учитывать кроме относительно легко поддающихся количественному анализу экономических, также экологические, социальные и политические аспекты, и, кроме того, соответствовать масштабам глобальной проблематики.

Тогда свое содействие предложил профессор Массачусетского технологического института Джей Форрестер.

В 1970 г. Форрестер разработал модели “Мир-1” и “Мир-2”, включив в них население, производство сельскохозяйственной и промышленной продукции, природные ресурсы и загрязнение окружающей среды, и продемонстрировал членам Римского клуба первые машинные прогоны этих моделей. Эксперимент произвел сильное впечатление, и помощнику Форрестера Деннису Медоузу было поручено руководство дальнейшей работой. Медоуз возглавил международную группу исследователей, в которую, в числе других 17 исследователей, вошли жена Денниса Донелла Медоуз, биофизик; физик Юрген Рэндерс и инженер Уильям В. Беренс. На основе моделей Форрестера была создана модель “Мир-3”, и результаты исследования были опубликованы в 1972 г. под названием “Пределы роста”. Через пятнадцать лет после этого Эдуард Пестель в своей работе “За пределами роста” дал его краткое изложение, которое мы здесь приводим. Следует подчеркнуть, что нам удалось показать краткое изложение “Пределов роста” автору Деннису Медоузу, которое он одобрил.


Краткое содержание доклада “Пределы роста”

Наша мировая модель была построена специально для исследования пяти основных глобальных процессов: быстрой индустриализации, роста численности населения, увеличивающейся нехватки продуктов питания, истощения запасов невозобновимых ресурсов и деградации природной среды.

Построенная нами модель, как и любая другая, несовершенна, чрезмерно упрощена и остается незавершенной. Понимая предварительный характер нашей работы, мы все же сочли важным опубликовать результаты работы модели и сделанные нами выводы сейчас.

…На наш взгляд, описываемая модель уже разработана достаточно, чтобы принести пользу людям, принимающим решения. Кроме того, нам кажется, что основные тенденции, проявившиеся в поведении модели, имеют настолько фундаментальный и общий характер, что едва ли наши широкие выводы будут серьезно опровергнуты дальнейшими исследованиями.

Вот эти выводы:

1. Если современные тенденции роста численности населения, индустриализации, загрязнения природной среды, производства продовольствия и истощения ресурсов будут продолжаться, в течение следующего столетия мир подойдет к пределам роста. В результате, скорее всего, произойдет неожиданный и неконтролируемый спад численности населения и резко снизится объем производства.

2. Можно изменить тенденции роста и прийти к устойчивой в долгосрочной перспективе экономической и экологической стабильности. Состояние глобального равновесия можно установить на уровне, который позволяет удовлетворить основные материальные нужды каждого человека и дает каждому человеку равные возможности реализации личного потенциала.

Если народы мира выберут не первый, а второй путь, то чем раньше они начнут работать, чтобы вступить на него, тем больше у них шансов на успех.

Все составляющие описываемого исследования – численность населения, производство продовольствия, загрязнение природной среды, расход невозобновимых ресурсов – растут. Каждый год они увеличиваются по закону, который математики называют экспоненциальным ростом.

Экспоненциальный рост величины означает, что за фиксированый период времени она увеличивается в фиксированное число раз.

Экспоненциальный рост – обычный процесс в биологических, финансовых и многих других системах.

Экспоненциальный рост – явление динамическое, значит, величины в этом процессе изменяются со временем. Когда множество различий величин в системе растет одновременно и все они находятся в сложной взаимосвязи, анализ причин роста и будущего поведения системы становится очень сложным.

На протяжении последних 30 лет в МТИ разрабатывается новый метод динамического изучения сложных систем. Этот метод был назван системной динамикой. В его основе лежит утверждение, что поведение системы часто настолько же зависит от ее структуры – множества замкнутых, взаимосвязанных, нередко запаздывающих взаимодействий между составляющими элементами,– насколько и от самих элементов. Модель мира, описанная этой книге, построена по принципам системной динамики.

Экстраполяция существующих тенденций – проверенный временем способ заглянуть в будущее (особенно в ближайшее и особенно если на рассматриваемые величины не слишком влияют другие тенденции, наблюдаемые в системе). Конечно, ни один из пяти исследуемых факторов нельз назвать независимым. Каждый постоянно взаимодействует с остальными. Мы уже упоминали о некоторых таких взаимодействиях. Численность населения не может увеличиваться, если нет продуктов питания, производство продуктов питания растет с ростом капитала, рост капитала требует ресурсов отработанные ресурсы увеличивают загрязнение, загрязнение среды влияет на рост численности населения и производство продовольствия.

Кроме того, каждый из этих факторов через долгое время начинает, испытывать воздействие обратных связей.

В этой первой модели мира нас интересовали только качественные характеристики поведения системы “население – капитал”. Под характеристиками поведения мы понимаем определенные тенденции переменных систем (численности населения, например, или уровня загрязнения среды) к изменению с течением времени.

Поскольку нас интересовали только самые общие характеристики поведения, первая модель мира не нуждалась в тщательной детализации. Мы рассматривали показатель “обобщенного населения”, статистически отражающий средние характеристики населения земного шара. Мы взяли только один класс загрязняющих веществ – семейство долгоживущих широко распространенных на Зеле элементов и соединений (таких как свинец, ртуть, асбест, биоустойчивые пестициды и радиоизотопы), динамическое поведение которых в биосистеме начало проясняться. Мы ввели в модель “обобщенные ресурсы” – величину, отражающую общие запасы всех невозобновимых ресурсов, хотя знали, что для каждого отдельного вида сырья характерна своя динамика, отражающая уровень запасов и скорость их истощения.

На этом этапе был необходим высокий уровень агрегации, чтобы модель оставалась обозримой. В то же время это ограничивало информацию, которую мы надеялись получить, наблюдая за поведением модели.

Но можно ли узнать что-нибудь из такой сильно агрегированной модели? Можно ли сделать содержательные выводы из наблюдений над ней? Если стремиться получить точный прогноз,– нет, нельзя.

Однако настоятельно необходимо хоть сколько-нибудь понять причины роста, его пределы и возможное поведение модели, когда она подходит к этим пределам.

Все оценки в модели (численность населения, объем капитала, уровень загрязнения среды и пр.) отсчитываются от значений 1900 г. С 1900 по 1970 г. все переменные в общем соответствовали действительным значениям. Численность населения, составлявшая в 1900 г. до 1,6 млрд. человек, выросла к 1970 г. до 3,5 млрд. Хотя рождаемость медленно падает, уровень смертности снижается быстрее (особенно после 1940 г.) и темпы роста численности населения увеличиваются. Объем производства промышленной продукции, продуктов питания и услуг на душу населения растет по экспоненте. Запасы ресурсов в 1970 г. составляли почти 95% от значения 1900 г., но начинали угрожающе сокращаться, поскольку продолжается рост численности населения и объема промышленного производства.

Из поведения модели видно, что приближение к предельным значениям и коллапс неизбежны, и причиной этого в данном случае оказывается истощение запасов невозобновимых ресурсов. Объем промышленного капитала достигает уровня, где требуется огромный приток ресурсов. Сам процесс этого роста истощает запасы доступного сырья. С ростом цен на сырье и истощением месторождений для добычи ресурсов требуется все больше средств и, значит, все меньше становятся капиталовложения в будущий рост. Наконец, капиталовложения не могут компенсировать истощения ресурсов; тогда разрушается индустриальная база, а вместе с ней система услуг и сельскохозяйственного производства, зависящие от промышленности (производство удобрений, пестицидов, работа исследовательских лабораторий и особенно производство энергии, необходимой для механизации). За короткий срок ситуация серьезно осложнится, потому что численность населения все еще растет из-за запаздывания, обусловленного возрастной структурой населения и несовершенством регулирующих мер. В конце концов, численность населения снижается, поскольку повышается смертность в результате нехватки продуктов питания и медицинских услуг. Точно рассчитывать время этих событий не имеет смысла, так как уровень агрегирования модели высок и в ней присутствует множество неопределенных факторов. Однако важно, что рост прекращается около 2100 г. В каждом сомнительном случае мы старались выводить оценки с максимальным оптимизмом, пренебрегая случайными временными событиями, вроде войн или эпидемий, которые могли бы положить конец росту еще раньше, чем предсказывает модель. Другими словами, рост в модели продолжается дольше, чем это может оказаться в реальном мире. С определенной уверенностью можно сказать, что если в современном мире не произойдет коренных изменений, рост численности населения и промышленного производства остановится не позднее начала будущего столетия.

Чтобы проверить результаты, касающиеся запасов ресурсов, мы удвоили оценку для 1900 г., сохранив все другие допущения такими, какими они были при обычном прогоне. Тогда уровень индустриализации оказался более высоким, потому что при подобном предположении запасы ресурсов истощаются не столь быстро. Но разрастающиеся промышленные предприятия загрязняют среду с такой скоростью, что нагрузка на природный поглощающий механизм оказывается предельной. Уровень загрязнения растет очень быстро, немедленно вызывая повышение смертности и сокращение производства продовольствия. И к концу прогона запасы ресурсов истощаются полностью, несмотря на удвоенное значение их первоначальной величины.

Обязательно ли в будущем мировая система будет расти, а потом придет к катастрофе, к мрачному полунищему существованию? Да, если предположить, что наш теперешний образ жизни не изменится. У нас достаточно свидетельств человеческой изобретательности и социальной гибкости. В системе заложены возможности множества многообещающих перемен, и некоторые из них уже произошли: “зеленая революция” повысила продуктивность сельского хозяйства в аграрных странах; быстро распространяются способы регулирования рождаемости.

В истории человечества много примеров, доказывающих, что человек не умеет жить в ограниченных физических пределах, но есть и примеры успешного преодоления границ, и этот тип поведения вошел в культурные традиции многих народов современного мира. За последние 300 лет человечество накопило впечатляющий запас грандиозных технических достижений, которые позволили отодвинуть пределы демографического и экономического роста. Последний этап истории многих стран был настолько успешным, что народы, естественно, надеются и впредь прорываться через природные пределы с помощью технологии.

Но сможет ли новая технология противостоять стремлению системы к росту и последующему коллапсу?

Предположим, что “технологические оптимисты” правы и что с помощью ядерной энергии ресурсная проблема будет решена.

Предположим, что начиная с 1975 г. уровень загрязнения от всех источников снизится в 4 раза.

Предположим, наконец, что средняя урожайность с 1 га увеличится во всем мире вдвое. Кроме того, предположим, что с 1975 г. все страны принимают надежные меры по ограничению рождаемости.

Все это означает, что мы пытаемся так или иначе обойти пределы роста, вводя в каждый сектор модели систему технологических мер. Моделируемая мировая система использует ядерную энергию, регенерирует ресурс и, разрабатывает самые глубокие залежи сырья, улавливает все загрязняющие вещества, собирает с полей немыслимые урожаи, в ней рождаются только дети, появления которых страстно желают их родители. И в результате все равно рост прекращается около 2100 г.

В этом повинны три одновременных кризиса. Нагрузка на землю вызывает эрозию, и производство продовольствия сокращается. Высокий уровень благосостояния населения, хотя он не превышает современного уровня благосостояния в США, обусловливает значительное истощение ресурсов. Загрязнение среды растет, снижается, затем снова резко растет, в результате чего опять сокращается производство продовольствия и повышается смертность. Технологические решения могут лишь продлить период демографического и промышленного роста, но не отодвинуть его конечных пределов.

Из-за множества неопределенных факторов, принятых приближений и ограниченности мировой модели не имеет смысла рассматривать подробно весь спектр возможных катастроф. Еще раз подчеркнем: ни один компьютерный результат ничего не предсказывает. Мы вовсе не думаем, что реальный мир буде вести себя согласно графикам, полученным из работы модели, особенно когда речь идет о коллапсе. Модель показывает динамику одних лишь “физических” аспектов человеческой деятельности. Она предполагает, что социальные переменные – распределение доходов, традиционный состав семьи, выбор товаров, продуктов и услуг – будут придерживаться нынешней “линии поведения”. Эта линия, отражающая человеческие ценности, была выработана в фазе роста цивилизации. И конечно, когда численность населения и объем производств начнут падать, ее нужно будет серьезно пересмотреть. Нам трудно себе представить, какие новые формы общественного поведения возникнут в связи с угрозой катастрофы, поэтому мы и не пытались моделировать социальные сдвиги. Наша модель достоверна только для отрезка времени, заканчивающегося точкой, за которой прекращается рост и начинается коллапс.

Во всех прогонах нашей модели содержится неявное утверждение, что рост численности населения и капитала будет продолжаться, пока не дойдет до определенных, “естественных” пределов. Это утверждение, очевидно, тоже должно стать основным положением в реальной современной системе человеческих ценностей.

…Допуская, что рост населения и капитала нельзя остановить произвольно, пока он сам не подойдет к собственным границам, мы не можем разрабатывать систему мер, которая позволит избежать катастрофы.

“Технологические оптимисты” надеются, что технология способна уничтожить или отодвинуть пределы роста численности населения и капитала. Наша мировая модель показала, что технологические решения проблемы истощения ресурсов или загрязнения среды, или нехватки продовольствия не решают главной проблемы экспоненциального роста в конечной сложной системе. Попытки давать лишь самую оптимистическую оценку технологическим возможностям не предотвращают сокращения численности населения и производства и не отводят катастрофы, которая должна произойти к 2100 г.

К сожалению, модель на этой стадии разработки не показывает побочных социальных эффектов, которые часто оказываются самыми важными, когда речь идет о влиянии технологии на жизнь людей.

Прежде чем браться за широкомасштабное внедрение новой технологии, нужно научиться предвидеть и предупреждать социальные последствия.

…Технологию можно сменить очень быстро, но политические социальные институты изменяются медленно. Кроме того, реформы здесь почти никогда не предупреждают требования общества, а проводятся только в ответ на них.

Нужно помнить также и о социальном запаздывании оно – необходимо, чтобы позволить обществу освоиться с переменой или подготовиться ней. Большинство таких запаздываний – физической или социальной природы – снижает устойчивость мировой системы и увеличивает вероятность предельных форм в ее поведении. Их влияние становится критическим потому что процессы роста увеличивают добавочную нагрузку на систему.

…Хотя мы пока еще не в состоянии регулировать темпы технологического прогресса, могут появиться задачи, не имеющие технического решения, или возникнет комплекс взаимосвязанных проблем, который положит конец росту численности населения и объема капитала.

Технологическая борьба с природными механизмами, с помощью которых окружающая среда противостоит процессам роста, в прошлом была настолько успешной, что вся человеческая культура основывалась на преодолении пределов вместо того, чтобы учить человека жить в их рамках.

Но что лучше – жить, учитывая эти пределы и добровольно ограничивая рост, или расти, пока не приблизятся естественные границы, в надежде, что технологический скачок позволит преодолеть их? В течение последних столетий человечество так упорно и успешно следовало вторым курсом, что первая возможность была прочно забыта.

Многие могут не согласиться с тем, что рост населения и капитал скоро остановится, но никто не будет спорить, что рост материального производства на нашей планете не может продолжаться до бесконечности. На нынешнем этапе истории еще возможно в каждой сфере человеческой деятельности сделать выбор, о котором мы говорили. Человек пока имеет шанс определить пределы роста и остановиться возле них, ослабив силы, вызывающие рост капитала и численности населения, или разработав контрмеры, или предпринимая и то и другое. Контрмеры могут оказаться не очень приятными. Они наверняка изменят социальную и экономическую структуру, глубоко укоренившуюся в человеческой культуре за долгие столетия роста. Но единственная альтернатива этому – ждать, пока технология не потребует больших затрат, чем в состоянии позволить себе общество, или пока отрицательные последствия технологических решений сами не остановят рост, или пока не возникнут проблемы, не имеющие технологических решений. В любом из этих случаев от нас уже не будет зависеть, у какой черты остановиться.

Вера в то, что технология в конце концов решит все проблемы может отвлечь внимание от фундаментальных проблем, от проблемы роста в конечной системе, и не позволит предпринять действия, необходимые для ее решения.

Мы вовсе не собираемся заклеймить технику как порождение дьявола, бесполезное или ненужное. Мы сами – технократы, работающие в технологическом институте. Мы твердо уверены… что многие технологические процессы, о которых шла речь – регенерация природных ресурсов, борьба с загрязнением среды, способы управления и контроля, средства ограничения рождаемости,– имеют жизненно важное значение для будущего человеческого сообщества, если ввести тщательный контроль за процессами роста. Мы осудили бы неразумное отрицание технологии так же сурово, как выступаем сейчас против неразумных упований на нее. Может быть, лучше всего нашу позицию отражает девиз одного из экологических клубов: “Не слепое противодействие прогрессу, но противодействие слепому прогрессу”.

Мы надеемся, что общество будет двигаться путем технического прогресса, если, прежде чем широко внедрять технологию, научится отвечать на три вопроса:

1. Какие побочные – физические и социальные – последствия вызовет широкомасштабное освоение нового технического направления?

2. Какие социальные перемены необходимы для внедрения нововведений и сколько времени они займут?

3. Какие следующие пределы встанут перед растущей системой, если нововведение позволит успешно преодолеть или отодвинуть естественные пределы роста? Что предпочтет общество – новые пределы или прежние, отодвинутые с помощью технических достижений?

Мы хотели бы найти условия, при которых модель представляет мировую систему, отвечающую следующим требованиям:

1. Устойчивость, которую не нарушает внезапная, не поддающаяся контролю катастрофа.

2. Способность удовлетворить основные материальные нужды всех людей на Земле.

Чрезмерный рост населения, обусловленный положительной для темпов прироста обратной связью,– явление недавнего времени, результат снижения смертности. Стабилизирующий контур отрицательной обратной связи ослаб, и это позволило контуру положительной обратной связи развиваться без ограничений, взять на себя практически все управление процессом. Есть только два способа исправить возникший дисбаланс – либо снизить темпы прироста численности населения и привести их в соответствие с низким уровнем смертности, либо позволить уровню смертности снова возрасти. Все “естественные”, “природные” меры по ограничению численности населения следуют по второму пути, ведут к повышению смертности. Любое общество, желающее избежать подобного исхода, должно добровольно регулировать контур положительной обратной связи – снизить темпы прироста численности населения.

Но этого недостаточно, чтобы предотвратить перенаселение и коллапс; эксперименты с моделью, при которых объем капитала остается постоянным, а население растет, показывают, что и стабилизации капитала недостаточно. А что если поставить под контроль оба контура положительной обратной связи? Стабилизируем в модели капитал, потребовав, чтобы рост капиталовложений был равен темпам амортизации. Для этого введем в модель еще одну связь, аналогичную той, которая стабилизирует численность населения.

Если в 1975 г. остановить рост населения, а в 1985 рост объем; промышленного капитала, оставив все другие показатели неизменными уровень численности населения и капитала окажется настолько высоким что позволит обеспечить достаточный объем производства продовольствия промышленной продукции и услуг на душу населения. Но в конце концов истощение ресурсов приведет к снижению объема промышленного производства и временное равновесие нарушится.

…Можно добиться более благоприятного поведения модели, изменив технологические и ценностные установки, уменьшив таким образом стремление системы к росту.

Тогда стабилизированная численность населения будет лишь немного превышать нынешнюю. На душу населения приходится в среднем вдвое больше продуктов, чем в 1970 г., а средняя продолжительность жизни составляет около 70 лет. Средний объем промышленного производства на душу населения остается на современном уровне, а производство услуг утраивается. Средний уровень доходов на душу населения (промышленная продукция, продукты питания и услуги вместе взятые) составляет примерно половину нынешнего уровня доходов США, равен европейскому и в три разе превышает средний мировой. Ресурсы постепенно продолжают истощаться, как и должно быть по здравому смыслу, но это происходит так медленно, что у техники и промышленности есть время на поиски решения этой проблемы. Можно заменить наиболее нереальные предположения (о том, что мы в состоянии сразу и полностью стабилизировать численность населения и объем капитала) и вместо них сделать другие:

1. Вводятся идеальные эффективные способы ограничения рождаемости.

2. Число детей в семье в среднем – не более двух.

3. В экономической системе средний объем промышленного производства сохраняется примерно на уровне 1975 г. Огромные производственные мощности используются для производства товаров, а не для того, чтобы обеспечить превышение темпов капиталовложений над темпами амортизации.

Мы не думаем, что к 1975 г. в мире вдруг будет принят хоть один комплекс мер, необходимый для стабильности системы. Общество, избравшее своей целью добиться устойчивости, должно приближаться к ней постепенно. Однако важно понять, что чем дольше будет продолжаться экспоненциальный рост, тем меньше будет оставаться шансов прийти в конце концов к равновесию. В одном из прогонов модели мы проверили, что может произойти, если ввести описанные выше меры не в 1975 г., а в 2000. Тогда и численность населения, и объем промышленного производства на душу населения оказываются намного выше. В результате – очень высокий уровень загрязнения, резкое истощение ресурсов, несмотря на ресурсосберегающие стратегии. Задержка стабилизирующих мер на 25 лет приводит к тому, что потребление ресурсов за этот период оказывается почти равным их расходу за 125 лет, с 1875 по 2000 г., как было в предыдущем прогоне.

Можно возразить, что условия, введенные нами в модель, чтобы исключить характеристики, связанные с ростом и последующим коллапсом, не только нереальны, но и нежелательны, опасны и сами могут привести к катастрофе. Каким бы способом мы ни старались снизить темпы прироста или отвлечь капитал от производства потребительских товаров, это в любом случае будет казаться неестественным и невообразимым, потому что ничего подобного никогда в человеческой практике не было и даже не предполагалось. И сейчас, в современном обществе, обсуждение таких фундаментальных перемен имело бы мало смысла, если бы мы были убеждены, что нынешние темпы ничем не ограниченного роста можно будет выдержать в будущем. Но все доказательства, имеющиеся в нашем распоряжении, говорят о том, что из трех альтернатив – неограниченного роста, добровольного ограничения и выхода к естественным пределам роста – на самом деле реальны только две последние.

Добровольная остановка роста потребует значительных усилий. Многое нужно будет научиться делать по-новому. Потребуется мобилизовать всю человеческую изобретательность и гибкость, воспитать самодисциплину. Обдуманно и твердо положить конец росту – это труднейшее решение, с которым нелегко согласиться. Стоит ли конечный результат таких усилий? Что выиграет человечество и что потеряет? Обсудим более подробно, что будет представлять собой “не растущий” мир.

После долгих дискуссий мы решили назвать состояние, при котором численность населения и объем капитала поддерживаются на постоянном уровне, “равновесным”. Равновесие – это баланс или равенство противодействующих сил. В терминах динамики мировой модели противодействующими будут, с одной стороны, силы, заставляющие население и капитал расти (традиционно большие семьи, несовершенство мер, регулирующих рождаемость, высокие темпы капиталовложения), и с другой – силы, заставляющие население и капитал уменьшаться (нехватка продуктов питания, загрязнение окружающей среды, высокие темпы амортизации). Под “капиталом” мы здесь понимаем общий фонд капитала в сфере услуг, промышленности и сельского хозяйства. Лучше всего определить глобальное равновесие так: это состояние, когда численность населения и фонд капитала остаются неизменными, а между силами, заставляющими их расти или уменьшаться, поддерживается тщательно контролируемый баланс.

Здесь может быть много вариантов. Мы выдвигаем одно условие – капитал и численность населения остаются постоянными, но теоретически они могут оставаться постоянными или на высоком уровне или на низком… Чем дольше общество захочет сохранить состояние равновесия, тем ниже должен быть этот уровень стабилизации.

Если наша цель – сохранить равновесие системы на долгое время и добиться увеличения продолжительности жизни, можно перечислить минимальный набор условий глобального равновесия.

1. Объем капитала и численность населения остаются постоянными; темпы рождаемости и смертности равны, как и темпы капиталовложений и амортизации.

2. Все начальные и конечные значения – рождаемости, смертности, капиталовложений и амортизации капитала минимальны.

3. Уровни, на которых стабилизируются капитал и численность населения, и соотношение между этими уровнями устанавливает общество согласно своим потребностям; когда технический прогресс откроет новые возможности, эти уровни можно свободно изменять и осторожно регулировать.

Такое равновесие не означает застоя. В пределах первых двух условий корпорации могут расширять или сворачивать свою деятельность, население страны или региона может расти или уменьшаться, доходы могут распределяться более или менее равномерно. Технический прогресс позволит постепенно расширять сферу услуг, обеспеченную постоянным фондом капитала. В пределах третьего условия любая страна может изменить средний уровень жизни, сбалансировав численность населения и объем капитала на другом уровне. Кроме того, общество может регулировать действие внутренних и внешних факторов медленно, под контролем, помня о намеченных целях, снижая или увеличивая объем капитала и численность населения или обе величины вместе. Три описанных условия динамического равновесия не потребуют и, вероятно, не смогут “заморозить” соотношение между численностью населения и объемом капитала в мире, как это происходит сегодня. Они должны дать свободу миру, и не удерживать его в смирительной рубашке.

Какой же будет жизнь в условиях глобального равновесия? Какие новшества не смогут осуществиться? По-прежнему ли общество будет страдать от неравенства и несправедливости?

Эти вопросы можно обсуждать, опираясь только на мысленные модели, поскольку формальных моделей социальных процессов в обществе, достигшем равновесия, не существует. Никто не может предсказать, какие институты создаст человечество в новых условиях. Нет, разумеется, никакой гарантии, что новое общество окажется лучше нынешнего, или что оно будет сильно отличаться от нашего. Но можно предположить, что раз уж ему не нужно будет бороться со многими проблемами, связанными с ростом, у него останется больше энергии и изобретательности для решения других задач. Мы действительно уверены (и еще докажем это), что к общественному развитию, благоприятствующему инновационным процессам и технологическому прогрессу, к обществу, основанному на равенстве и справедливости, гораздо легче прийти в состоянии равновесия, чем при нынешнем процессе роста.

…Численность населения и объем капитала – единственные величины, которые должны оставаться неизменными в условиях равновесия. Любой же вид человеческой деятельности, не требующий большого притока невозобновимых ресурсов и не причиняющий вреда окружающей среде, может и дальше развиваться до бесконечности. Многие занятия, которые люди считают самыми привлекательными и приносящими подлинное удовлетворение,– обучение, искусство, музыка, религия, фундаментальные научные исследования, спорт, общественная деятельность – вполне могут процветать.

Возможность заниматься всем этим сильно зависит от двух факторов. Во-первых, кроме продуктов, необходимых для удовлетворения основных жизненных потребностей, должен существовать некоторый излишек. Во-вторых, нужно свободное время. В состоянии равновесия относительное значение объема капитала и численности населения должно быть таким, чтобы удовлетворялись материальные потребности каждого человека. Когда этот уровень и необходимый объем продукции в основном задан, каждое нововведение в способе производства позволит высвободить время, и люди смогут посвятить свой досуг любому виду деятельности, который не требует затрат ресурсов или энергии и не вредит природе.

В обществе, достигшем состояния равновесия, технический прогресс будет и необходим, и желателен.

Конечно, мы нарисовали идеализированную картину глобального равновесия. Может оказаться, что прийти к описанному здесь состоянию невозможно; может случиться, что люди Земли выберут другие общественные формы. Мы хотели только подчеркнуть, что глобальное равновесие вовсе не означает конец прогрессивного развития человечества. Возможности, открывающиеся перед обществом в состоянии равновесия, поистине беспредельны.

В состоянии равновесия не исчезнут трудности – ведь от трудностей не может избавиться ни одно общество. Равновесие заставит отказаться от каких-то свобод – от рождения большого числа детей, от бесконтрольного потребления ресурсов,– но оно принесет новые свободы – освободит человечество от загрязнения среды и перенаселения, от угрозы катастрофы мировой системы. Возможно, появятся и новые свободы – всеобщее образование; время для творчества и изобретательства, а главное, свобода от голода и нищеты, которой в нашем мире наслаждается слишком мало людей.

Мы почти ничего не сказали о практических ежедневных шагах, которые нужно делить, чтобы обеспечить надежное, устойчивое глобальное равновесие. Но ни наша модель, ни наши рассуждения не столь детальны, чтобы можно было ответить на все вопросы о переходе от роста к равновесию. Прежде чем какая-то страна решится на такой переход, понадобится еще много обсуждений и споров, тщательный анализ, новые идеи, высказанные самыми разными людьми.

Равновесное общество должно взвесить альтернативы, учитывая конечность и ограниченность Земли, и при этом не только опираться на нынешнюю систему ценностей, но и думать о будущих поколениях.

…Нужно точно определить долгосрочные цели и согласовывать с ними краткосрочные.

В заключение напомним еще раз: необходимы срочные, безотлагательные действия… Мы не раз говорили, как важно для системы “население – капитал” учитывать естественное запаздывание. Если, например, в Мексике к 2000 г. постепенно снижать прирост населения от современного значения до уровня воспроизводства, население все равно будет расти до 2060 г., успев за это время увеличиться с 50 до 130 млн. человек… Мы не можем точно сказать, на сколько еще позволительно откладывать переход к контролю над процессами роста, прежде чем исчезнет последний шанс сохранить управление этими процессами. На основе имеющихся данных о естественных пределах роста, мы считаем, что фаза роста сможет продлиться не дольше следующих ста лет. И если мировое сообщество собирается ждать, пока подойдет вплотную к пределам, но из-за фактора запаздывания ему придется ждать слишком долго.

Все это порождает тревогу, но и дает повод надеяться. Сознательно остановить рост трудно, но не невозможно. Путь ясен, человечество вполне способно совершить необходимые, хотя и совершенно новые, необычные для него шаги. В наш краткий исторический миг человек располагает уникальным запасом знаний, навыков, орудий труда и ресурсов. Он имеет все, физически необходимо для создания совершенно новых форм человеческого сообщества, которое, будучи стабильным, послужило бы многим поколениям. Восстановить два недостающих звена – вот реальная долгосрочная цель, которая приведет человеческое общество к равновесию, и люди могут достичь этой цели. Если же эту цель не поставить и не пытаться ее достигнуть краткосрочные интересы и дальше будут питать экспоненциальный рост, ведущий систему к пределам и катастрофе. А поставив такую цель, взяв на себя такие обязательства, человечество уже сегодня будет готово начать сознательный, продуманный переход от роста к глобальному равновесию (Цит. по: Пестель Э. За пределами роста. М.: Прогресс, 1988, С. 242–263)


Бурные дебаты


Итак, прогноз математической модели оказался недвусмысленным: через 75 лет сырьевые ресурсы будут исчерпаны, а нехватка продовольствия станет катастрофической, если немедленно не свести экономическое развитие мира к простому воспроизводству и не поставить под жесткий контроль прирост населения Земли. В одном из своих интервью Деннис Медоуз сказал, что по мнению авторов доклада, альтернативы нет – нельзя полагать, что можно выбирать, сохранять тенденции роста или нет. В любом случае мы движемся к прекращению роста. Вопрос о том, сделаем ли мы это способом наиболее отвечающим нашим целям, или предоставим природе идти своим путем.

Еще до публикации доклада выводы группы Медоуза были представлены специалистам. Медоуз выступил с лекциями в Голландии перед исследователями, работающими в компании “Филипс”; подробные отчеты о проекте появились на страницах газет и были немедленно представлены Комиссии по делам Европейского Сообщества. Препринты были посланы канадскому премьер-министру Пьеру Трюдо, канцлеру Австрии Бруно Крайскому, французскому министру финансов и экономики Валери Жискар д'Эстену, королеве Нидерландов Юлиане, президенту Мексики Эччеверия, членам советской Академии наук. Римский клуб организовал две международные встречи – в Рио-де-Жанейро и Москве. Присутствовавший на последней Александр Кинг утверждает, что советские ученые были очень внимательны, но крайне скептически отнеслись к выводам доклада. У нас в то время считалось, что болезни роста, о которых шла речь, присущи только капиталистическому миру, что авторы не учитывают грядущих революционных перемен в политическом строе различных стран мира, а значит, их утверждения несостоятельны. Реакция западных специалистов и общественности оказалась гораздо более бурной.

6 марта 1972 г. я получил письмо от Аурелио Печчеи: “Дорогой д-р Гвишиани,– писал он,– это добавление к моему письму от 2 февраля с целью только лишь уведомить Вас, что презентация книги “Пределы роста”, содержащей доклад, подготовленный в МТИ для Римского Клуба, состоявшаяся, как и ожидалось, 2 марта в Вашингтоне, вызвала большой интерес в научных, политических и журналистских кругах.

Мы ожидаем живого и интересного обсуждения ее результатов и предварительных заключений, в ходе которого, конечно, будет высказано множество точек зрения, как положительных, так и критических. Наша цель – в ходе этих дебатов, которые, как мы надеемся, привлекут крупнейшие умы во многих странах мира, добиться основательного прояснения действительного положения дел человеческих на нашей небольшой планете. На это уйдут многие месяцы, но я думаю, что достаточно представительный обмен мнениями может состояться до конца года. Нам всем очень хотелось бы, чтобы в нем приняли участие компетентные советские представители.

Посылаю Вам два экземпляра английского издания книги и надеюсь узнать Ваше мнение о ней…”

Кроме книги, Печчеи прислал мне номер “Нью-Йорк Тайме” от 27 февраля 1972 г. со статьей, в которой были изложены основные аргументы оппонентов, не раз на протяжении следующих лет всплывавшие в дискуссиях.

Уже в этой статье авторов доклада называли “неомальтузианцами”, напоминая, что Томас Мальтус и Джон Стюарт Милл, предрекавшие гибель цивилизации от перенаселения Земли, не предвидели наступления Промышленной революции. Невозможно представить себе, какие захватывающие технические достижения могут появиться на горизонте. “Если бы мы производили автомобили так, как делали это 30 лет назад, мы уже истратили бы все запасы стали, но произошла замена материалов. Это правда, что мы неизбежно исчерпаем все запасы нефти, но рано говорить, что мы исчерпаем энергию”,– писал экономист из МТИ Роберт М. Солоу.

Экономисты усомнились в возможности нерастущего мира. “Единственный способ сделать его устойчивым предположить, что человеческое мышление станет абсолютно рутинным, без независимых суждений, обладая очень малой степенью свободы, и каждое последующее поколение будет делать точь-в-точь то же самое, что предыдущее,– говорил в “Нью-Йорк Тайме” д-р Уоллиш. – Не могу сказать, что меня радует такая перспектива”. Нерастущую экономику трудно вообразить, придти к ней гораздо труднее, и она может навсегда замкнуть бедные страны в их нищете. “Я получил некоторое утешение из того факта, что все эти страхи возникли много лет назад – это снова Мальтус”,– сказал он.

Нобелевский лауреат, признанный авторитет в вопросах экономического роста Саймон С. Кузнец из Гарварда заявил, что сомневается в разумности прекращения роста. “Это упрощенческий подход, когда у вас возникают проблемы и вы решаете их, отказываясь от всех возможностей перемен”,– сказал он.

Серьезные претензии высказывались и по поводу самого метода исследований – использования глобальной модели, на том основании, что заложенные в нее данные нельзя считать достоверными. Ведущие специалисты считали, что это абсолютная чепуха и компьютерная модель не способна отражать реальность или основываться на научных данных, которые можно проверить, хотя Медоуз и пояснял, что модель в пробных прогонах давала соответствующие действительности результаты, относящиеся к тенденциям 1900–1970 гг.

Члены Римского клуба достаточно трезво оценивали подвергшийся столь резкой критике метод исследования.

“Действительность,– писал Аурелио Печчеи,– слишком важна, чтобы наш разум мог охватить всю ее целиком; а модели были и остаются компромиссом, который позволяет синтезировать реальность, одновременно расширяя возможности нашего разума с тем, чтобы он мог эту реальность вместить. Они могут быть хорошими и не очень хорошими в зависимости от того, насколько хорошо синтезируют действительность; но ни одна модель – ни мысленная, ни формальная – не может быть одинаково справедливой ко всем ее элементам” (Печчеи А. Человеческие качества. С. 146).

“Построение модели – писал Эдуард Пестель,– не математические упражнения. Это требует глубокого проникновения в “работу” системы, умения вывести достаточно полные и адекватные отвлеченные понятия из “реальной” системы, чтобы удержать сложную модель на уровне обозримости и в то же время сохранить то, что представляет главный интерес для модельного исследования. Это, конечно, часто и неизбежно ведет к грубым допущениям, особенно когда уровень агрегирования очень высок, как и следует ожидать для модели мира. А поскольку модели, особенно мировые, связаны с таким упрощением, ни авторы, ни те, кто разбирается в их заключениях, не должны путать модель с реальным миром” (Пестель Э. За пределами роста. С. 74–75).

Возвращаясь позже к разгоревшимся по поводу “Пределов роста” спорам, Пестель свел основные возражения оппонентов к следующему: “…модель не учитывает суммы теоретических и эмпирических знаний, накопленных экономикой, социологией, политическими науками, психологией и пр.; не принимает во внимание технический прогресс и непредвиденные скачки в развитии. В ее основу положены чрезвычайно грубые допущения. Недифференцированное агрегирование показателей численности населения, ресурсов, загрязнения среды, производства сельскохозяйственной продукции, промышленного капитала, короче говоря, глобальное агрегирование всех основных компонентов модели, включая вспомогательные переменные, влияющие на уравнения роста (рождаемости, капиталовложений и т. п.), равно как и агрегирование технологических и социальных временных задержек (это явление состоит в том, что эффекты многих воздействий на сложные системы проявляются не сразу, а лишь спустя известное время – Д. Г.), безнадежно нереально” (Там же. С. 61).


Глобальное моделирование


Конечно, модель не может претендовать на достоверное описание реальных событий. Вообще системная модель позволяет исследовать не столько логику происходящих процессов, сколько логику рассуждений, логику решения задач. Эту особенность, на наш взгляд, многие исследователи и сегодня понимают недостаточно ясно. За двадцать с лишним лет, прошедших после создания первой глобальной модели, результаты которой были изложены в “Пределах роста”, сделано немало попыток моделировать реальный мир, понимая моделирование так, как это принято в естественных науках. Но ни высокая сложность моделей, ни старания придать им максимальную достоверность не позволяют преодолеть их естественную ограниченность, обусловленную изначально заданными параметрами, и предсказывать события мирового развития, связанные с качественными структурными изменениями – самыми интересными для тех, кто ждет результатов анализа.

Одна из трудностей понимания методологических принципов системного, в том числе глобального, моделирования связана с классификацией моделей поведения целенаправленных систем на “дескриптивные” и “нормативные” (или “описывающие” и “предписывающие”). От первых ожидают описания или воспроизведения поведения, наблюдающегося в природе, от вторых – рекомендаций о том, как должны вести себя модели согласно определенным принципам целесообразности. Но ни одна дескриптивная модель не может описать всех типов девиативного поведения, поэтому в определенном смысле оказывается нормативной. И наоборот, любая нормативная модель не может не учитывать, что поведение системы или ее отдельных составляющих ограничено “привычным” способом поведения.

Эти два типа моделей особенно сильно “смешиваются”, когда система выходит на границы своего нормального существования, т. е. подходит к тем самым пределам роста, которые заботят исследователей глобальной проблематики. Именно здесь, в преддверии грозящей катастрофы, остро встает вопрос: сохранятся ли “нормальные” режимы поведения, не изменится ли само понятие “нормы”, предопределяющее целесообразность поведения системы. Поэтому специалисты по глобальному моделированию постоянно обсуждают, нужно ли моделировать процессы формирования стратегических решений, от которых будет зависеть общее направление развития в рассматриваемой глобальной системе, и если нужно, то как использовать это модельное описание. До нынешнего дня эта проблема решается лишь, как говорится, на сценарном уровне, когда стратегические решения принимаются заранее, изменяются от сценария к сценарию, затем их последствия для разных сценариев сравниваются между собой. Поэтому сегодня стало понятно, что модель глобального развития не может быть полностью формализованной, а должна иметь человеко-машинный характер, когда человек старается предугадать изменения общей стратегии развития, продиктованные качественными изменениями объективной ситуации.

За последние годы разработка глобальных моделей получила развитие и вне Римского клуба.

В 1976 г. под эгидой ГКНТ и Академии наук СССР был создан Всесоюзный научно-исследовательский институт системных исследований – ныне Институт системного анализа Российской Академии наук – с целью “развития и совершенствования методологии и инструментария системных исследований, расширения возможностей их практического применения для анализа, разработки и проведения крупномасштабных социальных программ”. Когда ВНИИСИ занялся глобальным моделированием, там с самого начала решили разрабатывать не одну какую-то модель, а систему моделирования. Она должна была представлять собой открытую, пополняемую библиотеку отдельных блоков, из которых можно было бы моделировать частные процессы, отражаемые в глобальной модели, и мощной сервисной части, позволяющей пользователю быстро и эффективно набрать версию модели, соответствующую его личным пристрастиям, представлениям и установкам. Отдельные блоки библиотеки могли полностью или частично дублировать друг друга, а если пользователя не удовлетворял ни один из имеющихся блоков, он мог заменить его каким-то своим. Такой подход обеспечивал не только принципиально другой уровень гибкости глобального моделирования, но и давал совершенно новую основу для коллективного обсуждения результатов модельного анализа глобальных процессов.

В середине 70-х гг. уже активно функционировал Международный Институт прикладного системного анализа в пригороде Вены, который в отличие от Римского клуба был постоянно действующей научно-исследовательской организацией. По его инициативе состоялась представительная международная конференция по глобальному моделированию, где были подведены некоторые итоги и сделаны общие выводы о нынешнем и возможном будущем состоянии мира. Перечислим важнейшие из них.

1. Нельзя сказать, как долго еще природная среда, физические ресурсы нашей планеты смогут удовлетворять потребности растущего населения Земли и человеческой деятельности.

2. Поскольку физические размеры Земли ограничены, население и объем промышленного производства не могут расти до бесконечности.

3. Природные ресурсы Земли в принципе позволяют удовлетворить основные потребности каждого человека.

4. Нынешние тенденции количественного роста способны увеличить разрыв между богатыми и бедными, истощить ресурсы, ухудшить состояние окружающей среды и экономическое положение большинства населения.

5. В течение следующих трех десятилетий мировая социоэкономическая система должна перейти к качественно новому способу развития.

6. Каким будет этот способ, зависит от решений, которые принимаются уже сегодня.

7. Мировой прогресс обладает определенной инерцией, поэтому немедленные действия будут иметь больший результат, чем те же меры, принятые с запозданием.

8. Новая техника может значительно облегчить путь в будущее, но сама по себе не решит глобальных проблем. Для этого необходима перестройка социальных, экономических и политических систем.

9. Народы и государства Земли связаны между собой так тесно, что последствия действий, предпринятых в какое-то время в одной части планеты, могут проявиться в другое время в других частях, и их невозможно ни предсказать, ни вычислить с помощью моделей.

10. Поэтому действия, преследующие узкие ограниченные цели, чаще всего оказываются неэффективными. Принимаемые решения должны учитывать самый широкий контекст, длительную временную перспективу.

11. В долгосрочной перспективе сотрудничество оказывается для всех участников гораздо выгоднее, чем соперничество или соревнование.

Сегодня работы по глобальному моделированию ведутся в двух направлениях: в одном пытаются построить адекватную модель мира, в другом – адекватную модель логики решения глобальных проблем.


“Шоковая терапия”


Любопытно отметить, что “Пределы роста” критиковали с двух противоположных сторон – за то, что модель, лежащая в основе анализа, неадекватна, не учитывает множества факторов, которые существенно повлияли бы на окончательные выводы; за чрезмерный уровень абстракции и сегрегации и за то, что основной вывод – невозможность сохранять прежние темпы интенсивного роста, если питающие этот рост ресурсы ограничены,– очевиден и не нуждается ни в каких формальных моделях, даже таких простых, как у группы Медоуза.

В самом деле, зачем Медоузу понадобилась машинная модель, какой она была – дескриптивной или нормативной,– и почему результаты исследования произвели на общественное сознание гораздо более сильное влияние, чем аналогичные рассуждения экономистов и экологов? Ведь если запасы ископаемых ресурсов, земли, воды принципиально ограничены, то без всякого дополнительного анализа ясно, что рост народонаселения, связанный с ростом потребления ресурсов, неизбежно приведет к истощению их запасов. Но человеческое сознание не приемлет подобной логики и скорее всего на пределе привычных возможностей станет вести себя иначе и будет искать другие пути. Ибо известно, что на протяжении всей истории человечество не раз находило выход из критических ситуаций.

Членов Римского клуба не нужно было убеждать в серьезности положения дел, их объединяло именно осознание возможной катастрофы, к которой приближает нас современная стратегия развития. Но зависимость путей развития от общего “контекста”, множество перекрестных и обратных связей не позволяли провести глубокий анализ на основе простой логики рассуждений, принятой в публицистических работах того времени. Модель Медоуза дала возможность не только сделать качественные выводы, но проанализировать динамику и темпы приближения к пределам роста, выявить инерционность системы, длительность действия последствий от принятия сегодняшних решений; показала, что необходимо срочно предпринимать защитные меры; высветила взаимосвязанность клубка сложнейших проблем, которые мы по сей день пытаемся решать изолированно.

Была здесь, конечно, и компьютерная фетишизация – ведь человек, особенно неспециалист, склонен больше доверять машине, чем суждению другого человека. Но многие выводы “Пределов роста” были получены только благодаря возможностям вычислительной техники; она позволила распутать логические связи, в которых каждое звено было хорошо известно, хотя последствия совокупного взаимодействия не поддавались анализу человеческого мозга.

У модели Медоуза было еще одно преимущество, которое многие критики едва ли не ставили ей в вину. Она отчетливо показала все недостатки, односторонность и предвзятость логических рассуждений. Можно с полной уверенностью сказать, что в другой форме анализ группы Медоуза не вызвал бы такой полемики, не породил бы ценнейших критических замечаний, существенных не только для первого доклада Римскому клубу, но и для более глубокого понимания основных стратегий будущего научно-технического развития.

Можно ли сегодня сказать, что выводы “Пределов роста” повлияли на стратегию развития мира? Нет, катастрофа, которую предрекали авторы доклада, кажется сегодня такой же далекой, как и в 70-е гг. Можно спросить, изменилась ли ситуация к лучшему за прошедшие двадцать лет и спокойны ли мы за свое будущее? Для положительного ответа, к сожалению, нет оснований.

Главной причиной критического отношения к авторам первого доклада Римскому клубу оказалась предложенная ими программа действий, которая получила название концепции “нулевого роста”. Предлагая программу, осуждающую “безудержный рост”, они тем самым отрицали всякий рост, развитие и регулирование изменений в динамике мировой экономики. Реально протекающие в мире социальные, политические, технологические, экономические и психологические процессы, многие из которых не были и не могли быть отражены в модели “Мир-3”, не позволяли даже представить себе, как обеспечить практический переход к концепции “нулевого роста”. Для анализа и оценки этой стратегии нужна совершенно иная модель.

Конечно, надо учитывать, что авторы доклада не ставили целью обосновывать концепцию “нулевого роста”, а видели в ней, скорее, приблизительное решение, которое они противопоставляли прочно сложившимся современным тенденциям развития. И именно нереальность альтернативы вместе с невозможностью учесть структурные сдвиги в предкризисный период ослабила критический потенциал работы в глазах специалистов и широкой общественности.

Однако сложившаяся в настоящий момент ситуация на мировом рынке ясно показала, как важно учитывать структурные изменения: вместо предсказанного “Пределами роста” истощения ресурсов уже к началу 90-х гг. на всех сырьевых рынках (за исключением рынка нефти и природного газа) предложение нередко превышает спрос.

Это, с одной стороны, доказывает слабость прогноза, с другой, неожиданной,– его силу, поскольку не в последнюю очередь мрачные пророчества “пределов роста” заставили промышленность начать переход к материалосберегающему производству, осваивать новые технологии, использовать вторичные ресурсы, создавать новые синтетические материалы, ввести режим экономии и т. п.

Попутно еще раз подтвердилась сложность и запутанность мировой проблематики: изменился образ действий поставщиков и производителей сырья, ресурсная ситуация в развитых странах значительно улучшилась, но положение развивающихся стран, особенно тех, что специализируются на продаже сырья, осложнилось.

Положение развивающихся стран – фактор, существенный для оценки реальности концепции “нулевого роста”, оказался не учтенным в первом докладе Римскому клубу. Начальные условия осуществления новой стратегии развития определили бы огромную неравномерность, порождая дилемму: либо остановка роста увековечит неравенство, либо производство в развивающихся странах будет расти за счет сокращения объемов производства в развитых странах.

Для анализа подобных проблем нужны были модели другого уровня, предполагающие различный подход к проблеме роста в разных регионах, и дальнейшее развитие глобального моделирования пошло именно таким руслом. Но первый доклад Римскому клубу все же остается первым важным шагом или, скорее, прорывом, на этом пути.

Его цели были сформулированы в комментариях, которые Исполком Римского клуба предпослал публикации.

“Человек,– говорилось в них,– увидел пределы мировой системы и те ограничения, которые они накладывают на численность населения Земли и деятельность людей. Сегодня более чем когда-либо человек стремится все быстрее наращивать количество обрабатываемой и населенной земли, производства, потребления, затрат и пр., слепо веря, что среда его обитания выдержит подобную экспансию, что другие уступят ему место, что наука и техника уничтожат все препятствия на его пути. Мы хотим установить тот уровень, на котором стремление к росту остается совместимым с размерами нашей небольшой планеты и с основными потребностями формирующегося мирового сообщества от снижения социальной и политической напряженности до повышения уровня жизни каждого человека.

Второй целью было помочь определить и исследовать основные факторы, влияющие на долгосрочное поведение мировой системы, и их взаимодействие. Мы уверены, что необходимой здесь суммы знаний получить нельзя, если концентрировать внимание, как это часто делается, на национальных системах и краткосрочном анализе.

Мы не собирались создавать футурологический проект. Он должен был стать – и стал – анализом существующих тенденций, их влияния друг на друга, их возможных результатов. Наша цель – предупредить о мировом кризисе, который может возникнуть, если позволить этим тенденциям развиваться в том же направлении, и тем самым предложить внести изменения в политические, экономические, социальные системы, чтобы исключить возможность подобных кризисов” (Meadows D. L. et al. The Limits to Growth: A Report for the Club of Rome's Project on the Predicament of Mankind. New York: Universe Books. 1972).

Оценивая через много лет события, последовавшие за публикацией “Пределов роста”, Александр Кинг писал: “В ходе более чем тридцати конференций, состоявшихся в Европе, Северной и Южной Америке, Японии, Алжире, СССР, Корее, Камеруне, Кувейте, специалисты, политики, принимающие решения, представители делового мира, международных и неправительственных организаций наладили плодотворные контакты и смогли прояснить многие аспекты мировой проблематики. Неформальность Римского клуба позволила начать диалог во всемирном масштабе, столь трудно достижимый в рамках традиционных каналов.

Доклад “Пределы роста”, разошедшийся более чем в пяти миллионах экземпляров, положил начало целому ряду докладов Римскому клубу, в которых получили глубокую разработку вопросы, связанные с экономическим ростом, развитием, обучением, последствиями применения новых технологий, глобальным мышлением. Исследования, проводимые под эгидой Римского клуба, имеют целью не столько подтвердить то или иное положение, сколько стимулировать осмысление и обсуждение фундаментальных проблем, затрагивающих будущее человечества. Клуб помог рождению многих мировых и региональных институтов, исследующих острые насущные задачи, в том числе задачу обучения в целях развития” (King A. The Club of Rome: Reaffirmation of a Mission // Interdisciplinary Sciences Review. 1986. V. 11. 1. Р. 14).

Отдадим должное первому докладу – при всех его недостатках и ошибках он дал толчок экспериментальным исследованиям будущего, на весь мир заявил о проблемах, которые практически даже не стояли в повестке дня.

http://alt-future.narod.ru/Future/predel.htm